Дети учатся на авторитетных для них примерах. И игнорируют неавторитетные.
В этом одна из причин того, почему на одного подростка может влиять один взрослый и сверстник, и никак не влияет другой, даже признаваемый авторитетом другими взрослыми, в семьи или обществе, к примеру, учитель в школе, отец или отчим.
Поскольку дети и подростки живут не в изолированном мире, имеют возможность получать информацию по своим запросам из интернета, авторитетных групп с одинаковыми ролевыми ожиданиями единомышленников, соцсетей, кроме выводов из происходящих с ними ситуаций, они копируют поведение взрослых, – считает психолог Андрей Кашкаров.

Если рискует авторитетный для ребенка человек, второй считает его поведение за норму, и стремиться подражать. Игры современных подростков – как калька и копия с «игр» взрослых людей, желающих влиять, блистать, подчинять, добиваться, побеждать (конкурентов и оппонентов более слабых). И странно, если бы было иначе.
Авторитетность в школьном коллективе условно имеет несколько уровней – в подростковых коллективах, как и во взрослом сообществе есть своя иерархия.
Лидер, приближенный к нему подросток (или группа), и те, кто вовлечен в «игру» как статисты и помощники. Но последние являются базисом процесса, без них лидер не будет лидером, поэтому в такие «игры» и группы молодежь вовлекают намеренно.
«Хочешь быть как мы» – делай так же. Это далеко не новая концепция все сообщества (не только подростковые) с иерархическим (авторитарным) управлением, и даже финансовые пирамиды действуют по одному принципу – делай как мы и возвысишься.
Если у подростка нет альтернатив развития, и он опасается (очень актуальный страх среди подростков) остаться один, без компании и прикрытия силы, изгоем, тогда охотно принимает и правила игры, понятия, и вовлекается в процесс добровольно.
Какие дети в группе риска
Это условно слабые, набирающие силы, подростки, мечтающие о роли лидера и (или) благ, получаемых с помощью общей деятельности группы (игры). Их уместно назвать «ведомыми».
Подчиненный психотип с невысокой уверенностью, не имеющий альтернатив развития (успехов в других сферах деятельности, которыми может быть учеба, достижения внеучебной (хобби) и спортивной деятельности, связь с другими авторитетными группами). Из–за условных проблем самостоятельности и уверенности в себе, такой подросток (психотип) яркий пример ведомого «помощника» в играх, избираемых «авторитетами».
Как отличить «обычный» риск от опасных игр
По известным результатам деятельности авторитетных в сообществе лиц. По опыту, истории, и фактическим действиям. Если авторитетные подростки имеют деструктивный опыт развития, к нему же придет и вовлеченный в игру подросток.
Один из кейсов из моего опыта следующий. Подросток имел детско–родительскую травму в семье, видел измены, несправедливые решения (наказания) и абъюз, бежал из дома, вернулся, и «из бутылки выпустили джина».
В возрасте 12–13 лет стал задиристым, опирался на личную силу, дрался со сверстниками, «устанавливал авторитет физической силой».
Игра в опасность стала личностно–мотивированной нормой поведения: c одной стороны, агрессивная и опасная с риском для жизни игра укрепляла еще больше от того, что была возможность влиять на более слабых (неподготовленных и неопытных) сверстников, с другой – и это взаимосвязано – подросток совершенствовал навыки, наращивал силу еще больше. То есть почувствовал результаты управляемого им риска, авторитетность и влияние среди других подростков. Это один из главных концептов развития: желание быть значительным.
Для такого подростка риск и опасность игры воспринимается как норма, а не как опасность. Более того, норма для него безальтернативная. Укрепления власти над другими через испытания и риск.
Кто виноват и что делать
Все виноваты. Но я бы отметил на первом месте – семью. Именно в семье, при условии сохраненного доверия в детско-родительских отношениях, закладываются принципы и основы мотивов, деятельности, целей, допустимых способов поведения, табу. Остальные (соцсети, система образования, опыт детского оздоровительного лагеря, друзья по школе и спортивные секции) влияют по-своему, но уже меньше.
Если стержень допустимых поведенческих паттернов у подростка заложен авторитетным примером в семье, критерии, возможности и опасности разъяснены, и, главное – подростком восприняты, поняты, если доверие не потеряно, подросток уже по–своему «силен», и может противостоять выгодному кому–то извне вовлечению его в «игру».
В том числе за счет выбора вариантов альтернативного общения или роста силы через собственные достижения в другой области приложения идей. Здесь очень важное значение имеет определение «своевременности».
Соответственно, в номинальной семье, даже полной, но где мать, мачеха, отец или отчим не воспринимаются авторитетом, такого влияния достичь не удается, и подросток уходит туда, где это влияние (авторитет и интерес) ярче выражен.
Для профилактики работает личный пример авторитетного взрослого. Вовлечение в сообщество подростков, где можно достичь успеха, не рискуя жизнью и здоровьем в опасной игре.
Можно перенаправить условно деструктивную энергию в безопасное русло, опять же выбирая авторитетное сообщество, помогая выбор подростку. Но не принуждая его.
Один из лучших способов увлечения – спорт или хобби. Это может быть музыка, рисование, бег или спортивные игры. Начать приобщать к безопасным занятиям также может авторитетный родитель личным примером и в совместной деятельности.
Также важна поддержка всей семьи, формирование мотивации, долгосрочных планов развития, образовательный маршрут, и даже традиции семьи (династии).
Или с помощью вовлечения подростка в соответствующую спортивную секцию, руководимую опытным педагогом (доп. образования), тренером.
Успехи, которые подросток постепенно достигнет в такой деятельности укрепят его (силы, авторитет, уверенность – все связано) и предотвращают уход в опасные сообщества и игры.
По логике если он уже достигает успехов и видит еще большие перспективы развития, зачем ему альтернативные занятия с сомнительным результатом?












